Главная » Интернет »

Twitter: особая история в 140 знаках (Часть 3)

Как пользователь Twitter я «следую» за 300 других пользователей — то есть подписался на их обновления. Как только я захожу на свою страницу, в новостной ленте я вижу все новые твиты этих 300 людей, расположенные в хронологическом порядке. Самый актуальный из них находится наверху, если прокрутить страницу вниз, я могу заглянуть в прошлое и отследить, кто, что и когда написал в мое отсутствие. Таким образом, я могу воспользоваться интересными ссылками, насладиться остроумными комментариями и мимоходом бросить взгляд на последние новости. Те же возможности должна предоставлять читателю и первая полоса газеты, вне зависимости от того, в какой стране, на каком языке она издается и к какому сегменту рынка относится.

Различия между Twitter и газетой — это, естественно, персонификация информации и интерактивность. В печатном издании профессиональная команда сотрудников, разделенных на отделы, старается оценивать истории, происшедшие в течение дня, по их значимости, придать дополнительный вес одним, другие подать как второстепенные события. В Twitter каждый пользователь — сам себе шеф-редактор. В тот момент, когда мы решаем, какому пользователю «следовать», мы определяем, какие твиты мы будем читать в будущем. Тот, кто узнает новости с помощью этого ресурса, сам предопределил, каким будет его взгляд на этот мир. Никакой эксперт больше не будет указывать ему, какие события в мире достойны того, чтобы занять ими свой ум. Конечно, можно «следовать» медиа вроде CNN, немецкой газеты Zeit или британской Guardian, читать их заголовки и переходить по ссылкам на их статьи. Многие пользователи Twitter также пишут о серьезных событиях, как только они происходят. Но все равно каждый пользователь, который подсаживается на этот ресурс, добровольно надевает на себя шоры.

После двух лет использования Twitter, даже учитывая то обстоятельство, что круг обсуждаемых на этом ресурсе тем постоянно расширяется, я могу с уверенностью сказать: Twitter ориентирован в первую очередь на технологии, здесь господствует американский взгляд на жизнь, а больше всего последователей у тех пользователей, которые пришли из мира старых медиа — телевидения, газет и радио. В конце концов, это логично: даже если пресловутая интерактивность позволяет каждому пользователю высказывать собственное мнение и делиться с другими ссылками по важным для него темам, немного ноу-хау и аналитических способностей будут ему только в плюс — это помогает создавать интересные твиты, которые наверняка оценят подписчики.

В любом случае, даже Facebook вынужден был признать, что Twitter создал на данный момент самую популярную интернет-площадку, где пользователи могут выражать свои недовольства и быть услышанными. В этом смысле показательны протесты против результатов выборов в Иране в июне 2009 года, которые провозгласили победу Ахмадинежада. Тысячи иранцев вышли тогда на улицы, выкрикивая в адрес Ахмадинежада упреки в фальсификации итогов голосования. Главным электронным каналом их негодования стал Twitter. Под хеш-тегами вроде IranElection (дополнительный значок перед заголовком ставится, чтобы выделить сообщение в числе прочих) иранские пользователи Twitter с секундным промежутком выкладывали новости о демонстрациях на улицах Тегерана и других городов.

«Молодая женщина расстреляна милицией басиджи. Ее звали Неда», — это сообщение облетело весь мир. 27-летняя иранка Неда Ага-Солтан стала жертвой пули басиджи во время акции протеста и скончалась на месте. Ее смерть была задокументирована на видео. На YouTube его посмотрели несколько миллионов человек. Twitter стал для демонстрантов альтернативой официальной, жестко контролируемой государством информации, что вызвало в западных медиа широкий резонанс. Глас народа, уместившийся в 140 знаков, проложил себе путь в свободную прессу через интернет-цензуру Ирана. Неда и Twitter стали символами иранского восстания. Убитая женщина была выбрана ежедневной британской газетой Times персоной года, а сервис коротких новостей был номинирован на Нобелевскую премию мира.

С позиции сегодняшнего дня стоит посмотреть на эту Twitter-революцию, какой ее увидели на Западе, более трезво. Например, Ха-мид Терани из иранского отделения сети блогов Global Voices сказал в интервью британской газете Guardian, что Twitter в качестве платформы для протеста использовали менее тысячи иранцев. Локальное явление, возникшее в условиях микропубличности, было раздуто СМИ до события мирового значения. О нем говорили высоким стилем, как о Настоящей Революции. Действительно, для меня как для журналиста это был красивый сюжет, который было приятно пересказывать, поскольку он заключал в себе все составляющие тысячелетней истории: Давид (демонстранты) борется с Голиафом (Ахмади-нежад), стреляет в него из рогатки (Twitter) и побеждает (привлекает мировое внимание к проблеме).